- Я думаю, когда СМИ говорят о новых серьезных ДД, это является их способом выражения того, что им действительно нравится это, и в какой-то мере дает им путь для отступления. Почему они так критиковали наши последние альбомы, и чем этот так отличается? Мы стали взрослее за последние годы, на этом альбоме есть песни о таких вещах, о которых мы бы не написали лет 10 тому назад. А песни типа Girls on Film и Planet Earth были очень давно.
- Серьезны ли слова на этом альбоме? Давайте поговорим об Ordinary World.
- Мне кажется, Ordinary World - песня о взрослом человеке, который чувствует повышенную ответственность, потому что у него есть жена, дети… И он думает: "Хотелось бы мне не иметь этих обязательств", имея в виду обычный мир, который у него был в детстве. Главными философскими вопросами были: "Будет ли снег на это Рождество?" или "Получу ли я то, что хочу, на свой День рождения?". Жизнь настолько была проще, но теперь это недостижимый мир.
- Каков подход у группы к совместному написанию музыки для ДД? Как это получается?
- Совместное написание музыки похоже на собирание картинки по частям. Когда мы начинаем, у нас уже есть реальные отрывки. У нас есть бас-гитара, синтезатор, и мы просто должны все перепробовать, пока мы все не заинтересуемся. Это очень абстрактно на самом деле.
- Изменился ли этот процесс как-нибудь в последнее время?
- Не очень. То есть процесс вообще не менялся. Саймон заходит в нашу комнату для репетиций, у нас есть музыкальная композиция, у которой имеются начало, конец, середина, места для куплета и припева, и мы говорим: "У тебя есть какие-нибудь слова к этому?". Так мы и работаем. Берем ритмы, которые нам нравятся, в которых мы, музыканты, хорошо себя чувствуем, и пытаемся вдохновить Саймона, его чувство слова. Этот процесс всех устраивает, потому что нам нравится думать о самих себя как о композиторах и исполнителях. И я не думаю, что кому-нибудь из нас понравилось бы, если вдруг, скажем, только я и Саймон стали бы писать. Был бы мятеж. Поэтому каждый участвует в творческом процессе. Нам просто нужно дополнять друг друга с помощью своих инструментов и импровизировать.
- Существует ли какое-нибудь давление на группу? Вы чувствуете, что всегда должны сделать хит: для поклонников или для общественности?
- Конечно, жизнь становится легче, когда есть хит. Я не думаю, что писать хиты будет проще, если стремиться к этому. Надо просто попытаться. У нас есть избитая фраза, что наши самые большие критики - это мы сами. Нас четверо, мы все любим разную музыку, и если мы сможем прийти к чему-то, от чего все будем в восторге, то тогда будет хороший шанс. Есть люди, которые любят популярную музыку, которым должно нравиться то, что они слушают. Поэтому, да, есть давление. Давление сделать то, что будут покупать.
- То, где вы делали новый альбом, внесло что-то новое или оказало какое-нибудь влияние на музыку?
- Идея делать записи в своей собственной студии должна была возникнуть у нас уже давно. И это произошло благодаря знанию и умению Уоррена заставить технологию работать на нас. Когда мы начали альбом, я даже и не думал, что мы запишем его весь в гостиной Уоррена. Кстати, раз уж мы говорим о гостиной Уоррена, один ирландский журналист, цитируя мои слова о ней, сказал: "Да, но он забывает отметить, что гостиная ДД, возможно, такого же размера, как дворцовый бальный зал". Это не так. На самом деле это очень небольшой домик с террасой в Южном Лондоне. Мы начали с идеи делать демо-версии песен. Цифровая технология, она очень чиста, мы чувствовали себя раскрепощенными, и идеи приходили часто и в большом количестве. Затем мы брали кассеты домой, слушали их, ставили их в машине и говорили: "Это хорошо звучит, как готовая запись". И когда уже сделали половину всего, мы позвонили нашему менеджеру и сказали, что собираемся сделать здесь все. И вот что из этого получилось.
- Изменился ли с годами процесс создания видеоклипов?
- Когда мы начали делать клипы, вся эта идея казалась мне нелепой. Я ее не воспринимал и участвовал в этой игре лишь потому, что хотел делать альбомы, играть людям. И когда мне говорили, что надо делать эти маленькие подобия фильмов, эти мини-драмы, я думал: "Да это же смешно, я не хочу это делать, мы же компрометируем самих себя" и т.п. Но нам просто повезло, что мы работали с невероятно талантливыми людьми, у которых было много идей: с Расселом Мулкахи, Годли и Кримом. Видеоклипы стали приоритетом. Я даже понятия не имел, сколько силы было в этом средстве информации. Оно должно было входить в дома людей, и так оно и было.
- Мне бы хотелось начать изучение истории группы. Могли бы вы подробно рассказать о встрече или об образовании группы, как это начиналось?
- Я начал играть музыку во времена революции панк-рока, и меня это очень интересовало, потому что я хотел играть на гитаре. Но в школе не учили игре на гитаре или на саксофоне, а они являлись единственными инструментами, на которых я хотел играть. И что-то говорило мне: не обязательно надо много знать, чтобы преуспеть в этом направлении. По сути, чем меньше ты знаешь, тем лучше: достаточно знать только 3 аккорда, и все, можно организовывать группу. Так я и начал играть в различных бирмингемских группах. Затем где-то в 1978-ом панковское движение начало терять свой колорит, появилось движение скин-хэдов, стало много насилия на концертах. Помню, как мы с Ником, возвращаясь с концерта Stiff Little Fingers или чего-то в этом роде, говорили, что никогда больше на них не пойдем. Становилось уже страшно, но мы очень хотели создать группу, поэтому мы обратились к глэм-року и обнаружили, что уже много людей занимается этим же. Это же делали Боуи и Roxy, но вместе с ними была новая волна групп типа Japan и Simple Minds, которые несли с собой эту романтику с небольшими элементами фанка. И нам казалось: да, вот к чему мы относимся. В то же время была электроника, которая нам очень нравилась. Поэтому у нас было стремление делать ту же панковскую музыку, которая была молодой, быстрой и идеалистической, но стиль, который мы хотели использовать, был другим - технологическим.
- Были ли у вас кумиры? Вы копировали чей-нибудь стиль?
- Первыми были Beatles. Первым альбомом, который я купил, был сборник хитов Beatles, потому что это была первая музыка, которая мне понравилась. У моих родителей не было музыкального проигрывателя, в доме было не так много музыки. Они включали радио, чтобы послушать какую-нибудь глупую утреннюю передачу для домохозяек, то же самое было по телевидению. Но были также T.Rex, Боуи, Род Стюарт, Queen… Все они сделали важной одежду. В этом смысле, возможно, одним из первых был Брайан Ферри. Он носил типично английские смокинги. И был Боуи со своей очень асексуальной одеждой, макияжем и прочим. Бывало, мы с Ником гуляли по нашему району с накрашенными губами и волосами, и над нами смеялись из домов.
- Были ли вы удивлены успехом Girls on Film и Planet Earth, успехом их видеоклипов, популярностью в клубах и на радио, по крайней мере в Штатах?
- Дело в том, что в конце 70-х в английской музыке преобладали молодые группы, такие как The Damned, Sex Pistols, Adverts, The Stranglers. Они выпускают сингл, их помещают на обложку NME или Sounds. И в день, когда выходит первый сингл, все внимание приковано к этой пластинке, она попадает в хит-парады, и дети бегут покупать ее. Был настоящий голод по отношению к новой музыке, и хотя стиль немного изменился, этические нормы оставались.
- Хорошо, давайте поговорим об Америке…
- Америка казалась такой далекой, и идея поехать туда была сродни полету на Луну. Но The Police приезжали туда несколько раз. Они выступали в маленьких рок-клубах, которые возникали по всей стране, таких как The Split в Лонг-Айленде и The Ritz в Нью-Йорке. Они сами носили ударные инструменты, каждый из них нес свою гитару. Они действительно много работали, и они проложили путь. У нас же был успех видеоклипов. Другим важным моментом было то, что все эти клубы имели видеоэкраны, и все клипы с первого альбома были там показаны. И, таким образом, когда мы туда приехали, прием, какой мы имели, был основан не только на радио. Ребята видели нас в клипах, и там уже формировалась видеокультура. Перед тем, как мы заходили и играли в этих клубах, мы уже в каком-то смысле бывали там, на экранах. То есть уже была близость с публикой, и это было действительно классно.
- Была ли поездка в Америку чем-то, чего вы боялись, с чем были связаны ваши волнения?
- Прибытие в Америку началось с телевидения. Ты хочешь смотреть все 30 каналов одновременно. Затем на завтрак ты берешь меню и хочешь заказать все, потом лимузины, клубы, девочки… В первые 4 недели я вообще не спал. Я хотел поглотить все, что предлагали, это было как сон. Очень тяжело было затем возвращаться домой, в Бирмингем, обратно к маме. У меня даже телевизора не было в своей комнате, понимаете меня? Было трудно, потому что нам уже надо было начинать думать о следующем альбоме. И мы полагали, что просто вернемся в свой клуб и будем делать то, что делали до этого. Это было сложно, потому что мы изменились. Мы побывали в Америке, в Лондоне, и все уже не могло быть по-старому. Поэтому мы отправились в Лондон и сделали Rio.
- По сути, это Rio был настоящим суперхитом в Штатах, и только потом стали вспоминать первый альбом…
- Да, первым хитом с Rio была Hungry Like the Wolf, затем Save a Prayer, Rio, и, да, они изменили первый альбом. К тому времени мы написали новую песню, Is There Something I Should Know, которая стала хитом. И она была включена в первый альбом, который был переделан и обернут в другую, новую обложку с новой фотографией группы, сделанной после Rio.
- Могли бы вы что-нибудь рассказать о создании клипа Hungry Like the Wolf? Что было за гранью этого, может, что-то другое по сравнению с первым альбомом?
- Я был по-прежнему против клипов, мне это не нравилось, но наши менеджеры знали, что нужно делать. Они видели, что эти мини-фильмы, которые мы делали для песен, действительно работали на группу. И Пол, один из менеджеров, как-то отдыхал в Шри-Ланке. Когда он вернулся, то сказал: "Вот где мы сделаем это, парни". Мы как раз собирались начать тур по Австралии, и мы просто остановились там на неделю и сделали клипы Save a Prayer и Hungry Like the Wolf.
- Переходя к Seven and the Ragged Tiger, давайте поговорим о 1983 г. Вы понимали, что тогда происходило с группой?
- Мы просто были пьяны в то время. Мы как будто жили во сне, и частью этого сна было то, что мы сделали один из альбомов на Французской Ривьере, прямо как Stones. Мы арендовали виллу и начали работать. Но, знаете, Stones понадобилось 10 лет, чтобы сделать это, а мы все еще были детьми. У нас был классный продюсер, Алекс Садкин, но это было все равно что пытаться получить воду из камня, поэтому мы перебазировались в Вест-Индию, в Монсеррат, еще одно место, куда приезжали супергруппы. Но снова те же проблемы. Потом мы втыкали булавки в карту и говорили: "Едем в Сидней". Мы никак не могли насытиться путешествиями и 3 раза перезаписывали этот альбом, переделывая записи, сделанные за 6 месяцев до этого во Франции.
- Могли бы вы в общих чертах обрисовать идею "Арены"? В 84-ом был тур, правильно? А потом вы сделали полнометражный фильм…
- У нас был напряженный тур с Seven and the Ragged Tiger, и успех The Reflex, который был третьим синглом с этого альбома, направил группу на американские арены. И мы решили сделать концертный фильм в стиле The Reflex, футуристическое "живое" видео. Это была мечта маркетолога: "Давайте запишем "живой" альбом с тура и сделаем музыкальный фильм. Ребята, могли бы вы просто написать для нас хит №1, чтобы мы включили его в альбом?". На самом деле это не было чем-то необычным: например, Stones в 60-х выпустили с полдюжины "живых" альбомов. Нам нужно было написать Wild Boys, и мы очень много времени провели с Расселом Мулкахи, режиссером, готовившимся к своему дебюту на большом экране. Он рассказал нам о том, что хочет сделать, и мы договорились написать к этому песню. Вот почему была написана Wild Boys. Мы знали, какой клип будет у песни, потому что большинство идей уже вертелось в голове у Рассела за год до этого.
- Почему вы не остались в Power Station, а вернулись в ДД?
- Мы хотели организовать тур по Штатам, это было таким успехом… Но Роберт Палмер… У него была своя жизнь, а мы были просто одним из его увлечений. Для меня Power Station значила многое в жизни, а он не хотел делать тур, и на этом все закончилось. И когда Ник пришел ко мне и сказал, что они собираются записать еще один альбом для ДД, я ответил: хорошо, мы сделаем это. Но давайте пригласим Стива Феррони, которого я встречал в Нью-Йорке и с которым очень хотел работать, и Найла Роджерса. Возьмем новое направление, что нам нужно было сделать в любом случае, потому что группа больше не существовала в своем прежнем виде. Нам нужно было искать новое звучание.
- Notorious. Опишите, как вам работалось с Найлом Роджерсом.
- Найл - постоянный источник вдохновения. Альбом был сделан практически без усилий. В то время мы были слишком заняты политикой: Энди пытался засудить нас, он не хотел, чтобы группа продолжала существовать. Он делал все что мог, чтобы остановить нас, поэтому мы были вынуждены бороться, нам нужно было пройти через это. К тому же, Найл и Стив добавили в нашу музыку элементы фанка, о котором мы раньше никогда не думали. Я, например, никогда раньше не думал о фанке. Но вдруг появился Prince, и однажды мы все пошли на его концерт на Уэмбли. Это было большим откровением.
- Хорошо, расскажите мне о периоде с 88г. по сегодняшний день.
- Notorious стал первым альбомом, которого люди не хотели покупать. До этого мы выпускали альбомы, выступали на больших сценах, и все шло как надо. А этот альбом неожиданно все перевернул. После того как мы закончили тур с ним, мы сидели, глядя друг на друга, и говорили: "Да-а… В чем же дело?". До того времени все напоминало улицу с односторонним движением, а теперь мы начинали мириться с мыслью о том, что, возможно, наши дни сочтены, и все те критики оказались правы… То же самое произошло с нашим следующим альбомом, Big Thing. Мы столько вложили в него, в нем было столько скрытого смысла… Мы приложили к нему все свои усилия. Big Thing превратился в настоящую эпическую поэму, но в нем было много темной стороны, которая была неинтересна людям. В Liberty для меня главным было то, что нас снова стало пятеро. Я думал: "Мы же поп-группа. Мы пятеро молодых свежих ребят, и наша музыка должна отражать это". Просто нужно научиться жить с мыслью о том, что, может быть, ты больше никогда не будешь кучами продавать свои пластинки, но это не значит, что ты не можешь их делать или что ты не можешь писать. Повторяй себе это. Velvet Underground никогда не попадали в хит-парады. И у нас был такой подход, и мы сохранили его вплоть до этого альбома. Когда мы его начинали делать, то говорили: "Если людям он не понравится, то тогда пошли они…". Главное то, что мы делаем что-то настоящее. На этом альбоме есть вещи, о которых мы раньше никогда не писали. Вся эта тема MTV в Too Much Information… 2-3 года назад мы бы побоялись. Но я помню, как мы были в Лос-Анджелесе с рекламой Liberty, и там как раз проходило вручение награждений MTV. И мы не смогли достать билеты. Мы были в Лос-Анджелесе и не могли достать билеты на награждения MTV! Я хочу сказать, что MTV и ДД - это как синонимы. Но это был год Aerosmith'a, Джанет Джексон, и я помню, как я тогда был зол, потому что нас просто списали со счетов, как будто мы не являлись их частью. И я думаю, что этот альбом позволил нам более спокойно относиться к такого рода вещам.
- Femme Fatale - классная песня. Вы, ребята, сделали отличную версию…
- Идея сделать Femme Fatale исходила от Фрэнка Заппы. Уоррен раньше играл с ним. Когда Уоррен впервые сказал ему, что присоединяется к группе, Фрэнк ответил: "Я всегда считал, что эти ребята должны сделать Femme Fatale". Мы уже наполовину сделали альбом кавер-версий и долго не могли сдвинуться с мертвой точки. Я даже не знаю, будет ли он когда-нибудь закончен, но Femme Fatale была доделана уже осенью прошлого года, и как раз в то время мы работали над альбомом. И мы подумали: "Да, давайте включим ее в альбом".
- Скоро у вас начнется тур, и, скорее всего, у вас будет уже немного другая аудитория. К людям, составлявшим вашу аудиторию в начале 80-х, добавятся новые слушатели. Как вы намерены преодолевать это?
- Вы забываете, что у нас не было гастролей уже 3 года. За это время мы все женились, некоторые из нас развелись, у нас появились дети, мы стали банкротами… И мы задаем себе вопрос: "А как теперь сложатся отношения с публикой?". Но дело в том, что все прошли через это. Ребята, которым было 16, когда они стали фанатами группы в начале 80-х, пережили то же самое. Ты смотришь усталыми глазами на людей и видишь тоже усталые глаза, но при этом существует какая-то связь… Она не оставляет меня равнодушным. Мы всегда были группой, которая нравится людям, которая ни под что не подстраивается. Если ты поклонник этой группы, то за последние несколько лет ты наверняка получил много усмешек от своих друзей за то, что не следуешь моде. И, на мой взгляд, это делает отношения более глубокими.
- Могли бы вы в заключение подвести итог: что вы пережили с ДД, чему научились, что будет дальше?
- В начале мы были невероятно амбициозными идеалистами. Мы не видели причин, по которым не сможем добиться успеха. Но я всегда считал, что именно так люди и должны рассуждать, это есть внутри каждого. У нас были перерывы, но затем мы возвращались и удивляли мир, и, опять же, это происходит с каждым. Просто надо пересмотреть свое отношение к этому и нельзя также позволять всяким ублюдкам уничтожать тебя. Если ты действительно любишь то, что делаешь, и для тебя это очень необходимо, то надо продолжать делать это, и тогда уже станет не важно, понимают ли тебя люди…
- Снято.
- …хотя это помогает.
Интервью Allie Eberhardt
Перевод White Liner
©2000-2001 Midnight Sun/The Russian One
